В статье исследуется политическая значимость религиозной идентичности в контексте конкуренции между православием и буддизмом в бурятском духовном пространстве в XIX — начале XX вв. Xристианизация бурят, а также других нерусских подданных империи в отдаленных регионах России представлялась необходимым инструментом укрепления границ империи в условиях угрозы со стороны Цинского Китая. Если крещение предбайкальских (западных) бурят-шаманистов было достаточно успешным, по крайней мере формально, то большинство забайкальских бурят оставались стойкими буддистами. Учитывая этот факт, светские власти выстраивали отношения с буддийским духовенством, руководствуясь существовавшими правовыми нормами. При этом отношение православия к буддизму было непримиримым на протяжении всей имперской истории. Противостояние еще более обострилась в конце XIX в., когда в связи с расширением этнонационального движения среди бурят буддизм начал распространяться на территориях, заселенных западными бурятами. Иркутская епархия активизировала антибуддийскую агитацию, основывающуюся на тезисе, что только православие обеспечивает преданность монархии и империи. Однако лояльность государству вплоть до обожествления царя была неотъемлемой характеристикой буддизма на всем протяжении его истории как в России, так и в других странах, что проистекало из адаптивных способностей этой религии. В своих проповедях буддийское духовенство внедряло в сознание верующих идею верности царю, представляя его как милостивое божество. Так российский буддизм укреплял собственные позиции и российскую идентичность бурят.